М. В. Ломоносов – художник, поэт, ученый

М.В. Ломоносов — личность удивительная по силе своего дарования и по универсализму этого дарования. Энциклопедический характер его образованности, включающей знание европейских языков, латыни и греческого, знакомство с мировой литературой и античным наследием, необычайную начитанность в церковнославянской книжности и естественнонаучных трудах, делает его причастным практически ко всем сферам культуры того времени. Интересно, что творчество Ломоносова, будучи плодом синтеза достижений античного, европейского и российского обществ, остается глубоко национальным.

Особый "витиеватый слог" Ломоносова не является результатом противоестественных "античных прививок" русскому языку, имевших место в писаниях Тредьяковского, — это попытка переосмыслить наследие древнерусской литературы в ее переломные периоды. Для этих периодов (к. 14 — н. 15 в., втор. пол. 17 в.) характерно стремление к возрождению литературно-поэтической культуры. Именно в это время возникает усложненный стиль "плетения словес". "Ломоносов фактически продолжает то, что … пытался осуществить Епифаний Премудрый, а позднее — Епифаний Славинецкий, Евфимий Чудовский и другие его литературные предшественники". Большое уважение М.В. Ломоносова к древнерусской книжности подтверждается его замыслом создать словарь "речений несторовских, новогородских и проч., лексикона незнакомых" (т.е. почерпнутых из летописи Нестора, из новогородских летописей). Кроме того, им был задуман специальный труд "О словенском языке и о нашем, как и когда он переменился и что нам должно из него брать и в письме употреблять". Ломоносова не удовлетворяла "классическая" теория трех стилей "речений", он пытается разобраться в "старинных штилях" по древним рукописным произведениям и документам, вводит понятия стиля "риторического", "пиитического", "исторического", "дидаскалического" и "простого", часто как бы взаимодополняющих друг друга. Обращается он специально и к "витиеватому стилю"… Глава седьмая его "Риторики" 1748 г. "О изобретении витиеватых речей" начинается следующим определением: "Витиеватые речи (которые могут еще называться замысловатыми словами или острыми мыслями) суть предложения, в которых подлежащее и сказуемое сопрягаются некоторым странным, необыкновенным или чрезъестественным образом, и тем составляют нечто важное и приятное". Итак, особая пышность и велеречивость языка М.В. Ломоносова может быть понята как продолжение традиций древнерусской литературы. Кроме того, его усложненный орнаментально-метафорический стиль может быть связан с пониманием поэтического слова в 18 веке "под углом ораторского действия". Искусство красноречия в эпоху Ломоносова понималось как некая доминирующая дисциплина, на языке которой говорят не только словесные науки, но и науки точные. Вершин риторической поэтики М.В. Ломоносов достигает в одах, для которых он считал необходимыми качествами "убедительно-логическое" и "эмоционально-влияющее". Однако больших высот красноречия Ломоносов достигает и в естественно-научных сочинениях. "Достаточно, например, обратиться к "Слову о пользе химии" … с точки зрения его композиции, стиля и общего пафоса содержания, чтобы убедиться, что это научно-популярное сочинение построено по всем правилам риторического искусства, в котором научная ценность неотделима от эстетической".

Выделение Ломоносовым в одической поэзии убеждающего и влияющего начал приоткрывает нам новый путь интерпретации его многогранного гения в контексте задач поэта послепетровской эпохи. Свое служение науке и литературе Ломоносов оценивал как государственную деятельность, что "вполне соответствовало духу … Просвещения, а в условиях России 18 веке наполнялось особой актуальностью. Неслучайно в незаконченной статье "О нынешнем состоянии словесных наук в России" Ломоносов указывает на Францию и связывает величие этой страны не столько с военным могуществом, сколько с достижениями в "словесных науках" и языке, украшенном "трудолюбием искусных писателей". Целью литературы при такой постановке вопроса является "трудолюбивое украшение языка", служащего воспеванию государственного величия.

Восхваление монарха в одическом творчестве М.В. Ломоносова ничего не имеет общего с лестью, поскольку сознание русского человека 18 века, еще очень сильно подпитываемое традицией древне-русской культуры, ориентированное на некую формульность и этикетность словесных и поведенческих моделей, не могло породить в литературе нечто, несообразное с каноническими вербально оформленными переживаниями. Образ идеального монарха обладает в одах Ломоносова неизменной привлекательностью: даже младенец Иоанн VI оказывается здесь выдающимся полководцем, законодателем и образованным человеком. Однако торжественные оды, сочиняющиеся по случаю, не являются единственным видом одического творчества М.В. Ломоносова. Довольно обширную группу составляют т.н. "духовные оды" религиозно-философского содержания. В духовных одах Ломоносов задает вопрос, как соотносится гармония мира со страданиями человека. Примером такого рассуждения может послужить "Выбранное из Иова", где материал библейской книги Иова является доказательством величия Божия и Его премудрости, которая всегда блага, независимо от мнений людей, уязвленных грехом и утративших способность видеть ясно духовные истины. Ломоносов отличается от православных писателей прошлого тем, что он не чуждается "свободного философствования". Будучи религиозным по своей натуре, он отвергает "стеснение сферы науки религией", тем самым продолжая секулярное направление философской мысли в России, которое, не удаляясь от христианства, отходило от Церкви. "Неверно рассуждает математик, — замечает М.В. Ломоносов, — если хочет циркулем измерить Божью волю, но неправ и богослов, если он думает, что на Псалтирье можно научиться астрономии и химии". Известна ломоносовская формула: "испытание натуры трудно, однако приятно, полезно, свято". Святость научного знания в понимании Ломоносова обозначала необходимость всецело посвятить себя науке. Универсализм его дарования проявлялся в нерасчленимости для него науки и литературы, религии и науки.

Статьи по теме:

Угрюмый
Играющих должно быть четное число. Один из них - например, Василий - выходит из комнаты; прочие, взявшись за руки, кружатся и поют. Василий стучит в дверь – круг мгновенно разделяется на пары, и они продолжают с песнями кружиться по комна ...

История военного мундира
История костюма представляет собой одну из интереснейших страниц истории культуры. Принято считать, что единообразный военный костюм, призванный различать воинские части, появился в европейских армиях в XVII веке. Однако, существование сп ...

Отец-подкулачник и сын-пионер
Легенда о юном пионере, погибшем от рук отца-кулака в сентябре 1932 года в Уральских лесах, неподалеку от тех мест, где нашли свой конец царские страстотерпцы и новомученики, до сих пор покрыта тайной. Скорее всего, это было дело рук ГПУ. ...