Зачем нужна эстетика

Во многом вкус, действительно, зависит от той религиозно-культурной среды и традиции, в которой мы живем. Например, мне рассказывали, что в некоторых мусульманских странах после еды принято выражать свою благодарность громким … рыганием. Однако в контексте европейского воспитания такое поведение может быть сочтено предосудительным. Также мне рассказывали, что в некоторых языческих северных поселениях хозяин, скажем, чума, должен поделиться с гостем своей женой, и это считается там высшим проявлением гостеприимства. Но для европейского человека это совершенно неприемлемо.

И это различие в традициях и вкусах, несомненно, есть. Мало того, порой мне кажется, что никаких «общечеловеческих ценностей» вовсе и не существует. Ибо, как говорит поговорка, «что русскому здорово, то немцу смерть». Ну разве что мы можем счесть такой вот, действительно, «общечеловеческой» ценностью деньги, презренный металл. Но в русле какой-то одной цивилизации, безусловно, такие общие непреходящие ценности есть. И вкус как раз причастен к определению их, это ментальный «компас», внутренний «слух», угадывающий фальшивую ноту в многоголосом хоре.

И, напротив, безвкусица, по большому счету, – это отсутствие ценностного ориентира, блуждание по бездорожью без цели и смысла, своего рода – блуд. Безвкусица генетически связана с бессмыслицей, безнравственностью, аморальностью, претенциозностью и упирается в пошлость. Безвкусица – следствие грехопадения и личного греха.

А вкус – конечно, его и можно, и нужно воспитывать, различая высокое и низкое, чистое и скверное, сакральное и профанное, подлинное и поддельное, истинное и фальшивое.

В наше время искаженным обличьем красоты все чаще и чаще выступает пошлость, вульгарность. Где проходит грань между красотой и пошлостью?

Прежде всего, следует определить, что же такое пошлость. Пошлость – это расхождение реальности и смысла. Это претензия. Отец пошлости – князь тьмы, лукавый. Это он претендует на место Бога и Творца, не обладая при этом ни сущностью, ни самовластием, ни творческой силой. Также, обольщая христиан, он может принимать на себя обличье «ангела света», не будучи им. То есть в основе пошлости всегда лежит осознанный или неосознанный обман, надувательство, мошенничество: то или иное «кви про кво». В сниженном варианте пошлость опознается как вульгарность, то есть огрубление материй нежных и изысканных и упрощение вещей сложных и тонких. Лицо красавицы, созданное для того, чтобы вызывать восхищение и петь славословие Творцу, может сделаться вульгарным и пошлым, если на нем будет написано нечто исключительно плотское и блудное. И, напротив, лицо вроде бы и с неправильными чертами, но одухотворенное, осмысленное – становится вдруг прекрасным.

Поиски новых форм в искусстве существовали всегда. В эпоху нового времени романтизм с его эстетикой безобразного поставил под сомнение идеальность и художественную ценность прекрасного в его традиционных формах. Что уж говорить о модернизме или постмодернизме, где предметом искусства становится скорее антиэстетика, а традиционное понятие прекрасного намеренно и принципиально переосмысляется. Что это – новый культурный язык, говорящий о старом, или же глубинное искажение художественных ориентиров, задач и идеалов?

Если говорить именно о «последних временах», то есть о постмодернизме, то он несет в себе огромный заряд деструктивности и разложения христианской картины мира: ценностная иерархия в нем сознательно опрокинута, прекрасное и безобразное представлены в равном достоинстве и равном же ничтожестве. Это – трансляция принципиально иной идеологии. Вкратце она сводится к тому, что Бог умер, а его место заняло некое множество божков на любой вкус. Каждый человек теперь выбирает идола по себе – для кого-то это комфорт, для кого-то – престиж, для кого-то власть, тут могут быть любые варианты.

Однако душа человека, созданная по образу и подобию Божьему, не может успокоиться на том, что предлагает ей современное сознание: она не может примириться со своей конечностью, с отсутствием фундаментального смысла и цели своего существования, с отсутствием в своей жизни Отца, Промыслителя и Спасителя. В ней живет неутоленная жажда трансцендентального, она задыхается в тесноте своего крошечного, замкнутого, земного и только земного «я», ибо это существование слишком уж напоминает ад. И она тоскует, унывает, отчаивается – она болеет, воистину – она смертельно больна. Об этой болезни души современного человека и свидетельствует постмодернизм: все эти клипы – обрывки, обрезки, огрызки, помойки с нечистотами – есть лишь объективация рваной души, с ее прорехами, грязными подтеками, кривыми мыслями и черными пятнами. Однако, как сказано: «ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его; но исходящее из человека оскверняет человека» (Мр. 7: 18-20). И потому сама эта культура действует угнетающе и отравляюще – питаться ею небезопасно.

Статьи по теме:

Происхождение греков и римлян
Греки и римляне (точнее италики) - народы арийского происхождения, которые на очень раннем этапе откололись от других ариев и пошли собственным путем. Вначале совместно, а затем самостоятельно. Начиная примерно с ХХ в. до н.э. греческие п ...

Выставки в ГУМе
21 сентября в ГУМе на первой линии прошло торжественное открытие фотовыставки Wolford глазами российских фотографов, которая продлилось до 10 ноября 2007 года. Три настроения, три фотографа, три образа Женщины Wolford нашли свое отражение ...

Тайницкая башня
От Спасской башни влево по бульвару вдоль стен кремля можно выйти к Тайницкой башне, оформляющей северный въезд в кремль. Свое название она получила от баш­ни, существовавшей в ханской Казани, под которой был потайной ход к источнику пить ...