Из истории русского пейзажа

Говоря об источниках вдохновения русских пейзажистов, нельзя умолчать о роли народного творчества. Русские напевы прямо вдохновляли наших композиторов (вспомнить хотя бы „Во поле береза" в IV симфонии Чайковского). Русская народная поэзия воздействовала на живопись только косвенно. Здесь имеются в виду не столько картины, как пейзаж И. Шишкина „Среди долины ровныя", пример прямой иллюстрации слов песни, сколько поэтические темы народной песни, которые определяют эмоциональный стержень и русского живописного пейзажа того времени. Многое из того, что стало его предметом, в общих чертах уже знакомо было по народным песням: шлях-дороженька, конца краю нет, выражение тоски; деревце в лесу или березонька во поле, образ одиночества; широкая долинушка, куда идет погулять молодец, и шелковая трава, на которую он ложится, выражение достигнутого блаженства; далекая степь — долгий путь на чужую сторону и вместе с тем — раздолье по всей земле.

Все эти мотивы входят и в русский пейзаж XIX века. Он воспринимается живописцами не только как данность природы, но и как выражение человеческой души. В пейзаже человек находит отклик на свое безотчетное стремление вдаль, на поиски лучшего, на тоску по счастью, на влечение к вольной жизни. Наши живописцы, особенно И. Левитан в пространственном строе картин, стремились выразить место человека в мире, его иллюзии и мечты, его надежды и стремления.

В своих ранних произведениях Левитан, особенно в этюдах с натуры, ограничивается уголком, фрагментом, не более того. Над головой человека нередко мало неба, под ногами его много бурой земли. Но если пейзаж пересекает овраг или дорога бежит к горизонту, то при всем ощущении придавленности и тесноты в него входит движение и оно как бы раздвигает рамки картины.

Известная картина И. Левитана „Владимирка" — это и наиболее крупное и зрелое его произведение, образ, в котором путь-дороженька и сопровождающие ее, то отбегающие от нее, то сливающиеся с ней тропиночки как бы призывают нас мысленно в нее войти. Лирическая нотка в этой картине очень сильна. Маленькая, едва заметная фигурка путника и рядом с ней голубец, столбик с образком усиливают впечатление потерянности человека в мире. Зритель мысленно следует за путником, входит в картину, догоняет его, разделяет его путь. На горизонте призывно светится полоска леса с едва заметной белой церковкой. Это движение в глубь картины не могут остановить бегущие ему наперерез редкие мелкие облачка, но они вносят в картину нечто тревожное. Неба в ней больше, чем земли, от этого она легче, воздушнее. Психологическое преобладает над материальным, земным. Картина могла бы называться и просто „Дорога". Название „Владимирка" напоминает, что по ней шли осужденные в далекую сибирскую ссылку, на каторгу, и это наполняет ее гражданским содержанием.

В русских пейзажах конца XIX века нередко дорога или река уходят не прямо в глубь картины, как во „Владимирке", а заворачивают, образуют поворот на первом плане, и благодаря ему зритель более энергично вовлекается в картину и имеет возможность своим взглядом охватить большее пространство в ней. Это можно видеть еще в „Оттепели" Ф. Васильева со следами полозьев на талом снегу. Наглядный пример такого построения пространства — этюд Левитана „Пасмурный день на Волге" (1886). Содержание этого пейзажа определяется не только мотивами, которые в нем воспроизведены, — берег, дорога, озеро, река и т.д., но и тем, как они „прочитываются" глазом зрителя. В этюде Левитана берег реки как бы огибает картину, наш глаз невольно скользит по его краю, мы мысленно входим в нее, и, поскольку край берега уходит к горизонту, мы с одного взгляда охватываем большое пространство, любуемся простором широкой, как озеро, реки и блеском ее водной глади. Нас чарует этот простор, он не подавляет нас своей безмерностью, но радует тем, что заключен в тесное поле картины.

В картинах Левитана обычно ценятся отдельные пейзажные мотивы, вроде белоствольных березок, лиловых изб, стогов сена и т.п. Между тем в них заслуживают внимания и средства передачи целостного ощущения природы. В рисунках леса у И. Шишкина мы обычно стоим перед ним; как ни тщательно обрисовано у него каждое дерево, все они образуют плоскостную декорацию. В рисунках леса у И. Левитана тени, падающие на первый план от деревьев за спиной художника, создают ощущение, что мы стоим среди деревьев, они обступают нас со всех сторон. Огибающий край картины берег в этюде И. Левитана также содействует тому, что между зрителем и природой уничтожается резкая грань.

Статьи по теме:

Московская культура в XVI веке
Распространение грамотности и просвещения вызвало к жизни специальные ру-ководства по грамматике (азбуковники) и арифметике. Образованные люди хорошознали не только русский язык, но и многие иностранные языки. Известны случаинаправления м ...

Сущность и социальная роль искусства
Искусство – одна из форм общественного сознания, важнейшая составная часть духовной культуры; особый род духовного освоения, познания действительности во всем богатстве ее проявлений, так или иначе связанных с человеком. Искусство возника ...

Массовые представления
XX век – век ошеломляющего развития научной и ненаучной (художественной, оккультной) мысли, разработок новейших технологий (в том числе и информационных). Сегодня стало привычным и ни у кого уже не вызывает удивление многообразие существу ...